Вчера, 2 марта 2010 года,  в Москве похоронили Владислава Галкина.

Владислав Галкин пользовался действительно всенародной любовью - отдать дань памяти актеру пришли более тысячи человек. Простились с Владиславом в храме Федора Студита у Никитских ворот. А похоронили на Троекуровском кладбище. Колонна людей, пожелавших проводить актера в последний путь, протянулась на сотни метров. Чтобы попасть в церемониальный зал Троекуровского кладбища, нужно было отстоять огромную очередь.

Одним из первых на церемонии прощания выступил близкий друг Галкина актер Алексей Серебряков:
"Самое страшное, когда дети умирают раньше своих родителей, - сказал Серебряков. - Почему он ушел так рано? Я не нахожу ответа. Но для всех нас он должен продолжать жить в своих ролях. Очень хочется плакать, но Влад всегда играл людей, сильных духом, а значит, и мы должны крепиться".

Со стороны могло показаться, что хоронят военного, - гроб с телом Галкина несли солдаты. Но это объяснимо - после того как Галкин сыграл в сериале "Диверсант", у него появилось множество почитателей в погонах.

"Спасибо, что воспитали мужика. Честного, цельного, открытого", - сказал родителям Влада во время прощания депутат Госдумы генерал Николай Ковалев. - "Мы все стремились быть на него похожими".

Непривычным для гражданских похорон было и жесткое поведение секьюрити. Кругом - чоповцы и охранники в штатском, которые запрещали видео- и фотосъемку.

Все друзья, прощавшиеся с актером, говорили о многогранной натуре Влада. Он был разным: и актером, и фантазером, и поэтом...

"Жаль, что только близкие знали суть Влада. Несмотря на то что им великолепно сыграно множество военных ролей, он всегда оставался мальчишкой, ранимым и романтичным", - сказала Яна Поплавская.

С дрожью в голосе о Галкине вспоминал Владимир Гостюхин. Он подошел к гробу и тихо сказал: "Брат, сколько же километров мы с тобой накатали, как много счастливых часов и дней ты мне подарил. Не могу поверить, что сегодня я провожаю тебя в последний рейс".

Последним слово взял Борис Галкин. В абсолютной тишине он сказал:

"Сынок, я никогда не смирюсь с твоей смертью. Да, вся жизнь твоя была сжата, спреcсованна, ты буквально сгорал. Ведь ты был очень требовательным к себе. А в последнее время тебе было несладко, началась травля в прессе. Кулаки и физическую силу можно снести, но не душевные переживания. Я человек не мстительный, но до конца своей жизни буду защищать твое достоинство".